Страж фараона - Страница 62

Однако не сразу, не сразу...

– Говоришь, сорок – после успеха дела, а остальное – потом? Когда убедишься, что я – человек надежный и верный? – Семен усмехнулся, глядя в застывшие зрачки Рихмера. – Нет, не пойдет! Сто сейчас, а за надежность и верность – отдельная плата. Не скупись, хранитель! Ложе царицы и трон дорогого стоят!

– Но ты получишь кое-что еще. – Рихмер уперся взглядом в мозаику под ногами; пятки его были у третьего порога Нила, носки смотрели в африканскую саванну. – Защита и безопасность тоже недешевы, ваятель. Кажется, царица к тебе благосклонна? А знаешь, что сделает Хоремджет, если получит власть? Сошлет в рудники ее любимцев или перережет им горло – вот так, от уха до уха. – Он чиркнул пальцем по тощей шее. – Им и их родичам... твоему брату, например... он ведь тоже в почете у великой царицы? – Тут хранитель врат огладил бритый череп и как бы между делом сообщил: – Но я могу до него добраться раньше Хоремджета, а до тебя – прямо сейчас. Стоит подать знак...

Теперь его взгляд блуждал по темным нишам в стенах святилища, где, судя по всему, прятались охранники. Впрочем, это Семена не волновало; Рихмер был близко, и ни копье, ни стрела не помешали б свернуть ему шею.

Но стоит ли сворачивать?

Уставившись в глаза хранителя, он медленно произнес:

– А не боишься, что я доберусь до твоей дочери? Тоже прямо сейчас? А тебя отправлю Сетху в пасть? Не просто отправлю – перенесу твое тело в пустыню, сожгу или брошу без погребения и сделаю так, что ночные демоны будут терзать твое ка... Вечно терзать, хранитель! Клянусь Осирисом, который даровал мне эту власть!

Щеки Рихмера побледнели, он сотворил знак, отвращающий беду, и попытался отступить, но Семен мертвой хваткой стиснул его костлявое плечо:

– Ну же, зови своих людей! Или у тебя отнялся язык?

Семен навис над хранителем врат, сдавил его и оторвал от пола. В горле Рихмера засипело. Он, похоже, пытался позвать на помощь, но не мог.

Семен разжал руки. Сандалии хранителя врат стукнули об пол. Но Рихмер продолжал глядеть в глаза Семена, запрокинув голову и не в силах отвести взгляд.

– Велик Амон! – прошептал он. – Ты... Ты владеешь тайной ичи-ка...

– И этой тайной, и другими. А знаешь почему? – Он выдержал паузу, гипнотизируя Рихмера взглядом. – Скажи, хранитель, что у тебя под ногами?

– Мозаика... – пробормотал жрец. – Берег Хапи... потом – степь и Западная пустыня...

– Дальше! Дальше или за ней? Что дальше?

– Царство мертвых...<Согласно верованиям древних египтян, царство мертвых находилось на западе.> – прошептал хранитель, чуть шевельнув бескровными губами.

– Царство мертвых, – этом откликнулся Семен. – Ну, теперь ты знаешь, откуда я пришел. А может, знал и раньше? Знал, и осмелился торговаться со мной?

– Ходили слухи в южных крепостях... но мало ли что болтают солдаты... я должен был проверить...

Лицо Рихмера казалось уже не белым, а серым, на лбу выступила испарина.

“Что-то он быстро ломается”, – мелькнула мысль у Семена. Или друг Инени постарался, запугал вконец?

– Проверить? Как?

Он наклонил голову, вслушиваясь в неразборчивое бормотание жреца.

– Говорили, что ты Сенмен, брат Сенмута, восставший из мертвых... Я приказал отыскать людей, с которыми Сенмен плавал к порогам... Нашли шемсу<Шемсу – проводник каравана.>, проводника из Куммы, отправились на юг, и он показал то место в скалах, где схоронили Сен-мена... Там – кости и его украшения, браслеты, ожерелье... еще – череп, разбитый палицей нехеси... Он в самом деле умер! Но если он умер, то кто же ты? Странно, но человек, следивший за тобой, никак не хотел говорить... Боялся? Пришлось его...

“Ну и ловкач!” – подумал Семен. – Добрался до спутников Сенмена раньше, чем грозный Рамери! И даже косточки нашел! Вместе с разбитым черепом!”

Он не успел додумать эту мысль, как вслед за ней пришла другая, заставившая похолодеть.

– Человек, следивший за мной? Кто он? И что тебе сказал?

– Сказал, что ты явился с полей Иалу... сказал, что боги дали тебе мастерство и дар предвидеть еще не случившееся... сказал, что речь людей была тобою позабыта, и знаки письма, и родичи, и титул Великого Дома... еще сказал, что ты владеешь тайным знанием и можешь сосчитать колосья в поле или звезды в небе быстрей, чем Тот, писец богов... Но мало ли что наговорит человек, если прижечь его факелом!

– Где он? – с угрозой прошипел Семен, склонившись к уху Рихмера. – Где этот соглядатай?

– Здесь. На ложе Сохмет, ибо, забыв о клятве верности, не пожелал говорить по доброй воле.

Семен оттолкнул жреца.

– Ты отведешь меня к нему. И помни о своей душе и жизни дочери! – Он вытянул руку и растопырил пальцы. – Видишь, сердце ее – в моей ладони! Стоит мне сжать кулак...

– Ты не сделаешь этого, господин! – Кажется, Рихмер был близок к истерике. – Она – свет моих глаз, дыхание губ, радость дня и ночи! Не лишай ее жизни!

– Осирис дал мне власть карать и миловать, а все дальнейшее зависит от тебя, – отрезал Семен. – Иди, хранитель! И постарайся, чтоб ноги твои не подгибались.

Они направились в глубь святилища, где, за колоннами, изваяниями и гранитным жертвенником, была лестница, спускавшаяся вниз. Минуя нишу – не ту, что называлась Ухом Амона, а, вероятно, предназначенную для охраны – Рихмер как-то по-особому щелкнул пальцами, и тут же три молчаливые фигуры возникли из теней, пристроившись к маленькой процессии. Кинжалы, плеть и знак Амона... Бритоголовые. Ну, пусть сопровождают, решил Семен.

Лестница тянулась в полумрак, в котором мерцали алые точки факелов. Еще один был у бритоголовых; державший его жрец выступил вперед, чтоб осветить дорогу, и покосился на Рихмера. “К ложу Сохмет”, – буркнул хранитель, и страж, покинув лестницу, свернул направо.